часть 1

- Профессор, мне очень нужно с Вами поговорить.
- Пойдемте, - не замедляя шага, бросил Снейп, стремительно пересекая класс, в котором шел экзамен по трансфигурации, и распахнул дверь в свой кабинет. – Садитесь, - профессор кивнул на место напротив, сел сам и свободно откинулся на спинку стула. – Я Вас слушаю.
- Профессор, есть какой-нибудь способ вспомнить, что происходило со мной, пока я была под Империусом? – Почему-то настроение профессора казалось Гермионе более подходящим для светской беседы о погоде, и вопрос прозвучал неловко.
- Вообще-то, Империус не повреждает память, - Снейп взглянул на Гермиону с интересом, хотя голос по-прежнему оставался насмешлив. – А зачем Вам это?
- Я очнулась в больничном крыле. Профессор Грюм сказал, что я потеряла сознание, студенты принесли меня в больничное крыло, и там меня привели в чувство. И что если я хорошо себя чувствую, мне стоит отправиться на занятия. Я была крайне удивлена, выйдя и обнаружив, что уже 12 часов следующего дня. Другие студенты рассказывают мне странные вещи...
- В Вас пытались вселить душу другого человека. Это удалось, но Вас вовремя нашли.
- Я хочу знать, что произошло. Лигилименция поможет восстановить события?
- Зачем Вам это? – повторил профессор Снейп. – Авроры уже наказали всех, кого сочли нужным. Не особо разбираясь в их виновности, - желчно добавил он. - Впрочем, если хотите – да, лигилименция должна помочь. Вы просите у меня лигилименции? – Гермионе показалось, что профессор Снейп удивлен, хотя самой ей это желание казалось совершенно естественным. У нее было смутное ощущение, будто есть нечто важное, что упустили во всей этой истории авроры.
- Да, я прошу лигилименции, - со странным облегчением, будто были, наконец, найдены правильные слова, повторила за Снейпом Гермиона.
- Как скажете. Но в этом случае Вам необходимо будет очертить круг событий, которые Вы хотите вспомнить. Потому что сейчас на Вас навалится очень много воспоминаний, начиная с младенческих. И если Вы не сформулируете, какие вопросы хотите от меня услышать, толку от этого не будет.
- Я хочу вспомнить обряд и все, что произошло со мной с момента наложения Империуса, - Гермиона сама удивилась сдержанности, с которой это прозвучало.
- Ну что ж, если Вы настаиваете... Хорошо. Но имейте в виду, что Вы сможете вспомнить только то, что происходило до того момента, как ваша душа покинула тело.
- Да, я понимаю.
Снейп на секунду прикрыл глаза, затем внимательно посмотрел в лицо Гермионе.
- Смотрите мне в глаза или на свет, это не имеет значения, – ровно произнес профессор.- Лигилименс!
Вспыхнул фонарь; Гермиона шире раскрыла глаза, чтобы не дать им рефлекторно закрыться от яркой вспышки, и всем телом подалась чуть вперед – на голос, который уже ровно звучал за стеной света.
- Мисс Грейнджер, что произошло на балу, почему Вы ушли с него?
В голове стремительно закружились воспоминания, такие яркие, что они казались Гермионе более реальными, чем кабинет, в котором она в этот момент сидела, и ровный голос, задающий вопросы.

Неосвещенное крыльцо перед гриффиндорской гостиной и Люпин, призывающий ее быть осторожней и внимательней на балу.
Круг взволнованных гриффиндорцев в факультетской гостиной: «Пожалуйста, держите палочи под рукой и постарайтесь по возможности держаться вместе, - это же ее уверенный голос! – Надеюсь, это не понадобится, но мы должны выбрать одного командира, которого все будут безоговорочно слушаться в случае опасности». «Гермиона, тогда тебя», - голос Кэтти Бэлл. Она явно волнуется, бледна. Так, ясно: Поттера уже три часа нигде нет. Черт, не вовремя, у Поттера всегда все не вовремя... Ладно. Что-то подсказывает Гермионе, что на сей раз все в порядке, его просто где-то носит. Все соглашаются, кивают. И откуда такое доверие? Хорошо, Кэтти остается ждать Поттера, остальные толпой идут на святочный бал. Ходить по-одному после того, как стемнеет, уже давно небезопасно, да и просто страшно.

Бал. Сидящий рядом и с улыбкой наблюдающий за танцующими Альбус Дамблдор неожиданно подмигивает, показывает глазами на вошедшего Филча. «Пять баллов тому, кто вытащит его танцевать», - заговорщитски шепчет он. Атмосфера бала кружит голову, тянет на безумства. Гермиона подходит к одногрупницам, которые кружком стоят и что-то весело обсуждают. Но у них затея вызывает опасения. Ну и ладно. Изящный реверанс, с недавних пор больше напоминающий о заклинании Парабеллум, нежели о галантном веке: «Вы танцуете?» Ах, какое зрелище: смущенный Филч! Воистину святочный бал – это время чудес. Филч бормочет что-то невнятное про гипс, неработающую ногу и отсутствие практики, но выходит на вальс. Надо же, а он весьма неплохо танцует! Кто бы мог подумать... Неловко кланяется после круга вальса, крайне смущенный, но, кажется, довольный. Директор безмолвно аплодирует. Фиг с ними, с баллами, удовольствие стоило того, чтобы рискнуть.

Веселье в разгаре. Только слизерин стоит толпой у окна и что-то обсуждает, да Люпин почти незаметно ходит по залу, поглядывая по сторонам – остальные танцуют. Профессор Дамблдор незаметно уходит, пригласив некоторых студентов на неофициальную часть праздника: в свою башню, пить кофе с преподавателями.

- ...Я отметила, что он пригласил весь Гриффиндор. Хороший повод исчезнуть с бала, пока ничего не произошло. Дело шло к полуночи, становилось все неспокойнее. Хотя не понятно, от кого исходила угроза, явно не от Слизерина. Неопределенность пугала еще больше. Мне угнетало чувство ответственности за друзей, которые доверили мне свою безопасность. Веселиться уже не хотелось, хотя жаль было портить праздник остальным. Но предложение пойти к профессору Дамблдору – не то же самое, что разойтись по спальням. Я начала собирать вокруг себя гриффиндорцев. В этот момент погас свет и послышался голос кого-то из слизеринцев: «Вот теперь можно танцевать!» «Вот теперь точно пора сваливать», - произнесла я одновременно с кем-то еще. Заставив себя отложить размышления о том, имею ли я на это право, на более подходящее время, я поспешно раздавала указания: расходиться парами, не одновременно, чтобы это не было похоже на демонстрацию или бегство и не спровоцировало... ничего. Убедившись, что кто-то выходит, а кто-то отправля ется к вещам, я пошла за шарфом и мантией, которые оставила недалеко от входа...
- Что произошло потом? – произнес Снейп, поскольку мисс Грейнджер смешалась и замолчала.
- Я уже направлялась к выходу, когда увидела толпу студентов, которые рассматривали какие-то журналы, лежавшие на столе, и услышала то и дело звучавшее «из запретной секции», - с усилием произнесла Гермиона. - Я не сдержала любопытства и подошла. Но это оказались просто неприличные фотографии, ничего интересного, - лицо Гермионы горело, но она продолжала говорить. – На то, чтобы понять, что там нет ничего полезного, ушло меньше минуты, но как-то так получилось, что за это время я осталась одна около стола с журналами. В этот момент подолша женщина – я не знаю, как ее зовут, она, кажется, из министерства, неприятная такая – и поинтересовалась, что это я тут делаю. Мне было так стыдно, что она меня застала с этими журналами... Я принялась оправдываться, а она все норовила взять меня под руку и отвести в сторонку. А я ее боюсь с первой минуты, как увидела. От нее исходит опасность, я ей не доверяю. И тут я сделала глупость. Стремясь избавиться от ее общества, я сказала, что вообще-то шла на улицу, мне необход имо подышать, у меня от духоты закружилась голова. И тут она проворно схватила меня под локоть и со словами «Вот и отлично, пойдемте на улицу, мисс Грейнджер», - потащила меня к выходу. Я успела только оглянуться на Дина Томаса, который был неподалеку, но он одевался и ничего не видел. Я была так смущена и подавлена тем, в какой неудобной ситуации меня застали, что слишком поздно сообразила, что произошло. В нормальном состоянии я бы никогда не осталась с ней наедине. Правда, я предполагала, что внизу ждут вышедшие раньше гриффиндорцы, но там почему-то никого не было...
- Что было дальше? – то ли профессор специально говорил так ровно, то ли ему было отчаянно скучно все это слушать. Впрочем, в тот момент Гермионе было все равно.
- Дальше был Империус, - в голосе Гермионы прозвучала горечь. - Я попыталась сопротивляться, и на меня наложили Империус Максима.
- Потом?
- Потом была длинная железная лестница...

Нет, неправда, лестница была не сразу. Сначала женщина, для верности еще раз ткнув палочкой в живот со словами «Империус Максима!», поспешно отвела ее в сторону от входа и поставила под дерево недалеко от дороги. «Стой здесь, никуда не уходи, делай вид, что просто дышишь воздухом. Если кто-то подойдет – скажешь, что все в порядке, просто от духоты заболела голова», - злой торопливый шопот, и она ушла. Гермиона прислонилась к дереву. Апатия и полное равнодушие к произошедшему пугали. Где-то сзади механически пробивалась мысль: «Я всех подвела...» - но даже она была серой и безжизненной. Мимо прошли Гарри и Кэтти. Гермиона слышала, как они окликнули ее, но промолчала. Через пару минут вернулась женщна с Дином Томасом. Похоже, он тоже был под Империусом, потому что в глазах его не читалось ни одной мысли. Она подвела Дина совсем близко. «Видишь Гермиону? Узнаешь ее? Сейчас ты вернешься в зал и скажешь, что у Гермионы заболела голова, и ты отвел ее в спальню. И ни при каких одстоятельствах не будешь ее искать. Об этом разговоре ты забудешь. Понятно?» Дин апатично кивнул, скользнув глазами мимо лица Гермионы. Вернув Дина в зал, женщина взяла Гермиону за руку и потащила куда-то в сторону, мимо дуэльного клуба. «Делаешь вид, что просто гуляешь», - свистящим шепотом отдавала приказания женщина, нервно ускоряя шаг. «Прости, Гермиона, я не хотела, чтобы это была ты. Но ты - единственная грязнокровка, которую я смогла вспомнить с ходу...» - в голосе послышались какие-то плачущие нотки, и Гермиона испытала какое-то мстительное удовольствие. Они перелезли через перила и начали подниматься по длинной железной лестнице. Женщина начала задыхаться первой. «Ты не устала? Может, давай передохнем?» «Нет, я не устала», - Гермиона сама не знала, гнало ее вперед желание, чтобы все поскорее прояснилось, или стремление хоть этим насолить женщине. Наконец, лестница кончилась. Они оказались на небольшой площадке. «Мисс Грейнджер... как предсказуемо», - Гермиона не поняла, кто это сказал. Глаза привыкли к неровному свету, который давали стоящие на земле свечи, и она смогла разглядеть стоящих вокруг площадки. В основном это были не знакомые ей люди: двое мужчин и несколько женщин. На земле в униженных позах сидели ученики: рыженькая девочка с короткой стрижкой - Гермиона не знала, с какого она факультета, и длинный слизеринец в очках – кажется, его звали Эйвери. Единственный человек на площадке, которого она хорошо знала, был Люциус Малфлой.

- Люциус Малфлой?.. – кажется, ей удалось-таки удивить профессора Снейпа. – Он был там?
- Да.

Гермионе вообще показалось, что это Люциус распоряжался происходящим. Ей сразу вспомнились многозначительные взгляды и обещания «еще пообщаться». Хотя, возможно, это впечатление складывалось за счет того, что аристократичный Малфлой, с нервной и брезгливой речью, в изящном костюме, просто резко выделялся на фоне пьяных неотесанных людей с грубой речью и примивным ходом мысли, которые в тот момент окружали Гермиону.

- Они... начали читать какой-то свиток, передавая его друг другу... а потом перерезали горло... девочке, потом Эйвери...

Эйвери выглядел удивительно беспомощным и растерянным. Он, видимо, тоже недоумевал, как же можно – своих. Гермионе показалось, что Эйвери до последнего надеялся на защиту Люциуса Малфлоя. Но тот даже не отвернулся, хотя, кажется, очень хотел....

Гермионой владело холодное равнодушие - иначе она, наверное, сошла бы с ума. А еще ей почему-то казалось, что ее не убъют. Гермиона понимала, что есть вещи, которые в тысячу раз хуже смерти, но только смерть казалась ей непоправимой. Кто-то взял ее за правую руку и сделал глубокий надрез на запястье. Под стекающую кровь подставили кубок. Гермиона вслушивалась в неразборчило читавшийся текст. Кажется, они собирались вселить в ее тело душу какого-то сс’овца, погибшего в 44 году, чтобы он ночью перерезал всех обитателей Хогвартса. Этот странный союз должен был просуществовать до 12 часов дня, после чего его дух должен был исчезнуть, а Гермиона – умереть окончательно. «Это бред. Ничего не выйдет. Меня хватятся, а маггловское оружие не причиняет вреда на территории Хогвартса...» - это была последняя мысль, с которой душа Гермионы выскользнула из тела, подчиняясь древнему обряду.

- Вы уверены, что вспомнили все, что хотели, не пропустили ничего важного? Подумайте, – от безразличия не осталось и следа, Снейп был очень серьезен.
- Кажется, это все... – голос Гермионы звучал очень неуверенно. – Вспоминаются только какие-то обрывки... Когда нужна была кровь полукровки, они хотели убить Эйвери, и та девушка с горьким ехидством сказала, что они ошиблись, что нечистокровный маг – это она... Больше ничего существенного...
- Хорошо, - свет погас так же внезапно, как загорелся. Гермиона встряхнула головой – в мыслях была полная каша, перед глазами плавали пятна. Профессор Снейп выглядел озабоченным и что-то дописывал на листке – Гермиона не заметила, когда он начал записывать. – Это необходимо донести до Дамблдора. У Вас сейчас занятия?
- У меня экзамен по трансфигурации. Но я могла бы дойти до профессора Дамблдора и вернуться. Но... наверное, будет лучше, если Вы сами сообщите ему все это.
- Да, пожалуй, так будет лучше. Я полагаю, что нам необходимо будет собраться всем вместе и серьезно обсудить все это с директором. Хотя я не уверен, что готов сейчас к этому разговору... Идите на экзамен, мисс Грейнджер, я посмотрю, что с этим делать.
- Благодарю Вас, профессор, - Гермиона встала, неуверенно присела в реверансе и вышла из кабинета.

- Гермиона? Ты сдала мне теорию? Шашки освободились, садись играть, - профессор МакГонагалл предпочла не заметить столь длительного отсуствия мисс Грейнджер на экзамене. Впрочем, вполне возможно, что оно было не столь уж длительным – в кабинете профессора Снейпа Гермиона совершенно утрачивала чувство времени.

часть 2.

... Гермиона села и задумчиво посмотрела на доску. В шашки она последний раз играла в раннем детстве, правила вспонимались с трудом. Правда, в аналогичной ситуации были практически все. Партнершей мисс Грейнджер оказалась какая-то незнакомая ей студентка, у которой это была уже третья партия. Студентке не везло: эту партию она тоже проиграла, несмотря на неуменние Гермионы. Видимо, сегодня был не ее день. Кажется, Гермиона расстроилась даже больше, чем сама студентка. «Что за дурацкая идея: заставлять нас соревноваться друг с другом!» - раздраженно думала Гермиона. Но мысли ее были слишком заняты произошедшим разговором с профессором Снейпом, чтобы останавливаться на этом.

В конце концов Гермиона решила, что у нее еще будет время подумать обо всем, что произошло прошлой ночью, а сейчас ей необходимо наверстать упущенное и сдать сессию на «непревзойденно». Пока все шло прекрасно, потому что следующим экзаменом были Чары. Долгие часы, проведенные в кабинете Чар, за изобретением новых комбинаций и совершенствованием старых, не прошли даром. Гермиона, в общем-то, не сомневалась в том, что заслужила «непревзойденно», хотя и волновалась, демонститруя профессору Флитвику экзаменационное задание – связку из пяти нападений и пяти щитов. Она не привыкла работать по правилам дуэльного клуба, и ей приходилось сдерживаться, чтобы произносить за раз одно заклинание, а не целую комбинацию, и не использовать класс Максима. Но в первую очередь экзамен был для Гермионы дополнительной возможностью потренироваться и освоить новые чары. Они с Дином Томасом провели в тренировочном зале более четырех часов, тренируя заклинания класса Максима. В перерывах между группами, которые приходили сдавать экза мен, они демонстрировали свои достижения профессору Флитвику, который либо поправлял ошибки, либо, если оставался удовлетворен результатом, показывал следующие заклинания. Наконец Гермиона почувствовала, что просто падает с ног от усталости, да и профессор Флитвик засобирался по делам. В классе Максима осталась всего пара неосвоенных заклинаний. Гермиона покидала класс Чар с огромным сожалением, поскольку понимала, что это была ее последняя тренировка в этом семестре. До вечера ей предстоит сдать еще много экзаменов, а завтра рано утром все разъедутся на каникулы. Правда, сама она собиралась уехать из Хогвартса только вечером, но профессор Флитвик, к ее огромному сожалению, уезжал с утра.

Следующим экзаменом была астрология. Всего необходимо было посетить и сдать три обязательных предмета и два факультатива, и поначалу многие выбрали факультатив, который вел Альбус Дамблдор. Но на экзамен пришло на удивление мало студентов. Видимо, большую часть отпугнуло многословие господина директора: каким бы интересным ни был курс, но на исходе третьего часа лекции можно было неоднократно успеть сладко заснуть. Кроме того, в башне профессора Дамблдора было отчаянно холодно, и от долгого сидения в ней успевали закоченеть даже самые морозоустойчивые. А курс был и правда чрезвычайно интересным. Гермиона никогда не интересовалась астрологией, предпочитая вещи более практические, но даже ее завораживала та кажущаяся простота, с которй положение планет при рождении человека объясняло перипетии его дальнейшей судьбы. В этом семестре профессор Дамблдор рассказывал про зодиакальный круг, показывая, как те или иные знаки проявляют себя в поступках человека. На экзамене профессор предлагал различные ситуации и предо ставлял студентам объяснить, какой знак в ней задействован и почему. Все это было достаточно интуитивно и не всегда очевидно-логично, но в основном все угадали. Сложнее всех пришлось Пуффендую, которому, видимо, просто не хватало наглости отстоять свою точку зрения.
Экзамен еще только начинался (ну, с учетем особенностей данного спецкурса это означало, что пока он идет меньше часа), когда в дверь заглянула студентка со Слизерина.
- Здесь экзамен по астрологии. Вы к нам? Тогда проходите, – обернулся профессор вместе со стулом.
- Не знаю... Простите, а долго будет идти экзамен? Просто я хочу профессора Снейпа, и мне нужно знать, во сколько экзамен закончится.
- Не знаю, - сдержанно сказал профессор Дамблдор, которого явно покоробила такая постановка вопроса. – Если Вы хотите сдавать астрологию – оставайтесь. Мы будем здесь общаться столько, сколько потребуется. Если вы хотите сдавать экзамен профессору Снейпу – можете идти. Решайте.
- Нет, ну вы понимаете, я хочу профессора Снейпа, но мне нужно сдать астрологию, а поскольку я хочу профессора Снейпа, мне нужно понять, когда я освобожусь.
- Решите что-нибудь, и либо оставайтесь, либо не мешайте мне принимать экзамен, - терпеливо поворил директор.
- Что мне делать? Я хочу профессора Снейпа...
Тут до Гермионы дошло. Она потянулась, легко коснулась палочкой руки девушки и сделала стряхивающий жест в сторону от студентов:
- Финита Инкантатем!
Девушка вздохнула с облегчением.
-Спасибо! – И повернулась обратно к Дамблдору. – Я, наверное, все-таки пойду: здесь нет ни одного слизеринца, я буду чувствовать себя неловко...
-Как же нет? – Кивнул профессор на сидевшую в тени Алию Ледум.
- Ну, все-таки, если Вы позволите... – и она выскользнула в насупающую ночь.
Альбус Дамблдор пожал плечами. Потом посмотрел на затихших перед ним студентов, смешно вскинул брови и с искренним любопытством спросил:
- А что это было?
Студенты покатились со смеху. Великий волшебник Альбус Дамблдор забыл шулиганское заклинание «Амата Сентенция», любимый способ подшутить над кем-нибудь, которым владеет всякий первокурсник и которое заставляет человека в каждое предложение вставлять навязанную хулиганящим фразу.

Экзамен продолжился, но вскоре директора опять прервали. Раздался осторожный стук, и глазам студентов предстала хрупкая фигура в изящном, черном с серебром, жюстокоре. Лицо скрывала тень от треуголки и бархатная полумаска.
- Господин директор... Это я, Северина Сен-Жермен.
Вошедшая сняла треуголку и маску и оказалась девушкой с тонкими чертами лица и изящными белокурыми локонами.
- Добро пожаловать, - мягко улыбнулся Дамблдор, черты его лица сразу смягчились. Гермиона не знала подробностей; во время прошлой сессии произошла какая-то темная история, после которой часть студентов Слизерина попала в больницу. Среди них была и Северина Сен-Жермен.
- Я вернулась. Я хотела бы продолжить учиться.
- Естественно, вы останетесь. Вам кто-то мешает?
- Некоторые, - Северина говорила очень неуверенно, - говорят, что у меня будут проблемы. Я пропустила целый семестр...
- Если кто-то, - голос Дамблдора стал жестче, - пожелает устроить Вам проблемы, передайте ему, пожалуйста, что господин директор... гм... с удовольствием разделит их с Вами.
Лицо девушки просияло.
- Благодарю Вас. Простите. Я проделала долгий путь, мне необходимо привести себя в порядок и отдохнуть.
- Идите, конечно. Добро пожаловать в школу.
Северина отвесила изящный полупоклон и поспешно покинула кабинет.
- Продолжим. Возьмем такую ситуацию. Студент сдает экзамен. Какой знак тут задействован?

...Студенты сидели в сумраке директорского кабинета, постепенно погружаясь в полусон. Двенадцатилетний Денис, неизвестно как попавший на астрологию с шестым курсом, и вовсе спал, свернувшись на сиденье в углу кабинета. Последние дни выдались а редкость тяжелыми, дело близилось к двенадцати ночи. Снаружи гудел Хогвартс: студенты, которые уже сдали свои спецкурсы или попросту забили на экзамены, сидели в «Трех метлах», периодически потоком выплескиваясь на площадь, с которой можно было попасть в кабак, факультетские гостиные или башню директора. Там они сталкивались со встречным потоком тех, кто еще только собирался к мадам Розмерте. Снизу слышались смех, крики; в какой-то момент раздался взрыв аплодисментов – видимо, на кого-то наложили «Плаузус». Студенты, у которых просто не хватало на это времени в течение сессии, решили в последний день оторваться по полной программе и вспомнить весь свой арсенал хулиганских заклятий. Самым популярным была, конечно же, Амата Сентенция. Судя по тому, с какой частотой помина лось имя профессора Зельеварения, пришедная в кабинет директора слизеринка была всего лишь первой ласточкой. Слизерин развлекался. Когда снизу раздавался особенно громкий вопль «Я хочу профессора Снейпа!», директор едва заметно морщился, не прерывая своего монолога. Наконец, когда экзамен уже подходил к концу, да и шум внизу начал стихать, снаружи раздался одинокий истошный вопль: «Я хочу профессора Дамблдора!..» Гермиона была готова поклясться, что на лице господина директора на секунду промелькнуло выражение глубокого удовлетворения.

Из кабинета директора они вышли в темень и сырость. В воздухе висела пелина дождя, который разогнал всех по помещениям. В «Трех метлах» горел свет и слышались веселые крики. Гермиона с сожаление подумала, что в этом семестре так ни разу и не добралась туда. Да и сейчас она не могла позволить себе расслабиться и отметить со всеми окончание семестра: ей еще предстояло сдать Зелья и ЗОТС. Профессора Люпина, она знала, можно найти в любое время суток, а вот профессор Снейп вполне мог лечь спать. Поэтому прежде всего ее путь лежал в кабинет Зельеварения. Гермиона подхватила капюшон, который сдувало порывами ветра, и поежилась. Мантия кое-как защищала от дождя, но от сырости сразу сильно похолодало. Ботинки норовили соскользнуть с дереванных ступеней, тьма была практически полная, потому что дождь заглушал свет палочки.
- Подожди, я с тобой, - догнал Гермиону Дин Томас, - я тоже не успел сдать Снейпу теорию.
Гермиона посмотрела на него с благодарностью. Несмотря на то, что профессор Снейп отнесся к ней с наибольшим сочувствием и сказал, что она может найти его в любое время и в любом месте, когда будет готова, и сдать экзамен, Гермиона побаивалась одна ночью идти к нему в кабинет. Чего она боялась – долгой дороги в темноте и одиночестве, или самого профессора, мисс Грейнджер не задумывалась. Она просто обрадовалась компании Дина. Тем более что ей рассказали, что это именно он привел в больничное крыло Грюма, когда Блейз Забини утром поднял панику, потому что приближался полдень, а профессора... забыли про обряд. ...

часть 3

...Кабинет Зельеварения был погружен во мрак, но даже сквозь плотно прикрытую дверь пробивались возбужденные голоса. Гермиона поморщилась – ей и так было неловко приходить к профессору в третьем часу ночи, а перспектива иметь свидетелями разговора слизеринцев не радовала и подавно. Тем не менее, отступать было некуда: рано утром профессор Снейп уезжал на каникулы, - поэтому Гермиона решительно шагнула к двери и постучала. Ее не услышали. Тогда она осторожно приоткрыла дверь, сдвинула тяжелый полог и, не заглядывая внутрь – многолетняя привычка, мало ли, что можно увидеть таким образом, - негромко произнесла:
- Извините, профессор Снейп...
- Кто там еще? – интонации были непередаваемы. Почувствовав, что ей, конечно же, не рады, однако она, по крайней мере, не пришла совсем уж не вовремя, Гермиона шагнула внутрь. – Мисс Грейнджер... Я понимаю, что три часа ночи – самое подходящее время, чтобы сдавать мне экзамен... – едкий сарказм, прозвучавший в голосе, неожиданно не разозлил, а устыдил Гермиону. Однако отступать было некуда, она глубоко вдохнула и произнесла даже с некоторым вызовом:
- Простите, профессор, Вы сказали, что я могу подойти к Вам в любое время, когда буду готова. А нас только что отпустил профессор Дамблдор, у нас был экзамен по астрологии, - добавила Гермиона, будто прячась за широкую спину директора. И, мгновенно устыдившись этого, закончила, - со мной еще Дин Томас, он не успел сдать Вам теорию.
При упоминании астрологии Снейп как-то очень по-человечески усмехнулся; видимо, поэтому Гермионе показалось, что следующие слова прозвучали более снисходительно.
- Когда я это говорил, мисс Грейнджер, я не предполагал, что Вы придете ко мне в спальню в три часа ночи, да еще и для того, чтобы сдавать экзамен, - профессор откинул черный полог, за которым оказалась постель. – Идите на кровать.
Предложение профессора было встречено дружным хохотом слизеринцев. Снейп остался невозмутим, и Гермиона огромным усилием воли заставила себя спокойно пересечь комнату, хотя взгляды студентов жгли ее.
- Посидите здесь и подождите, пока я освобожусь, раз уж пришли. Можете пока повторить, - проговорил Снейп.
Протянул руку к полке, не глядя, нашарил среди ингридиентов горящую свечу, протянул ее Дину и отвернулся обратно к Эйвери.
Только сейчас Гермиона заметила его. Она, конечно, уже слышала о том, что профессор Дамблдор вселил душу студента в тело убитого Каркарова, по-сути, вернув слизеринца к жизни. Однако она не предполагала, что это так ужасно выглядит. Грузный Каркаров с глазами Эйвери и лицом обиженного мальчишки, с нервной жестикуляцией и ломким голосом – Гермиона с трудом подавила желание отвернуться. Эйвери был пьян и, кажется, в истерике. «За что? За что, профессор? Почему я?! Я же – свой!..» - поминутно восклицал он. Профессор Снейп морщился и честно пытался исполнить долг декана и успокоить своего студента. Хотя очевидно было, что наиболее эффективный способ - выбить хмель вместе с истерикой хорошей пощечиной – недоступен по педагогическим соображениям. Эйвери занимался тем же, чем Гермиона несколькими часами ранее – просил у профессора лигилименции. Гермиона встретилась взглядом со Снейпом, и тот усмехнулся – что, знакомая ситуация? Гермиона поспешно опустила глаза и попыталась сосредоточиться на свитке с конспектом. Он а отвратно помнила стадии, но невольно отвлекалась на происходящее в комнате, несмотря на страх опозориться перед профессором, когда дело дойдет до экзамена. Гермиона услышала, как кто-то из слизеринцев потребовал, чтобы гриффиндор покинул комнату на время лигилименции. Профессор довольно резко ответил, что мисс Грейнджер сама стала жертвой тех же событий. Эйвери было уже все равно. «Лигилименс!» - произнес усталый отстраненный голос. Эйвери замер, а потом начал говорить – быстро, взахлеб, перемежая рассказ жалобами и восклицаниями. Гермиона слушала и накак не могла понять, кого же ей больше жалко – беднягу Эйвери, для которого потрясения прошедшей ночи явно оказались непосильными, или профессора Снейпа, который, казалось, недоумевал, почему все студенты избрали именно его своим исповедником, и выглядел измученным.

Прошло около часа, Гермионе уже начало казаться, что профессор забыл, зачем на его кровати сидят гриффиндорцы, когда Снейп, наконец, повернулся и выразил готовность принять экзамен. Отвечая на вопросы по эмпатии и алхмическим стадиям, Гермиона вдруг поняла, что бурная жестикуляция Эйвери, который стоял за спиной профессора – ни что иное, как попытки ей подсказать. Эйвери делал это со страстью и старанием, которые делали ему честь и искупали то, что далеко не все подсказки были правильными. Наконец, Снейпу надоело делать вид, что он не видит стараний своего студента, и он попросил его не мешать мисс Грейнджер правильно отвечать на вопросы. Гермиона мельком улыбнулась Эйвери, благодаря – она не сомневалась, что порыв был искренним, юноша был просто не в том состоянии, чтобы специально давать неправильные подсказки, - и вернулась к насущной проблеме. Гермиона отчаянно боялась, что профессор просит ее, что такое «атенор». Это был один из излюбленных дополнительных вопросов профессора. Несколько раз Гермиона слыш ала, как Снейп задавал его на экзамене, и с ужасом поняла, что не знает ответа. Хуже всего было то, что она не успела его выяснить, и теперь ей оставалось только опозориться.
- Ну, что у Вас еще спросить, мисс Грейнджер?.. – вполне доброжелательно протянул Снейп, и вежливая улыбка застыла на губах Гермионы. Профессор закинул ногу на ногу. - Вас совершенно неинтересно спрашивать, все равно это «Непревзойденно». Давайте зачетку. – Гермиона испытала одновременно облегчение и жгучий стыд. Оценка показалась незаслуженной, она знала не все. Однако сказать об этом не хватило сил, и Гермиона дала себе слово завтра же пойти в библиотеку и выяснить значение треклятого слова.
- Ну, Дин Томас, посмотрим, так ли блестящи Ваши познания?
Дину повезло меньше. Профессор начал гонять его по стадиям. Снейп практически не мешал подсказывать, только один раз бросил насмешливо:
- Я достаточно слушал вас, мисс Грейнджер, вы уже получили свое «Непревзойденно» - дайте мне послушать вашего друга...
Гермиона еще раз убедилась, что ей повезло с вопросами – не все, о чем спрашивали Дина, вспоминалось с ходу. Хотя, вполне возможно, будь вопросы адресованы ей, она ответила бы с перепугу. Приговором Снейпа стало «Превосходно».

Снейп крупно написал свое имя в зачетках и откинулся на жестком стуле. Профессор никак не дал понять гриффиндорцам, что они свободны, и они воспользовались этим, притихнув, забытые за полуприкрытой портьерой. Соблазн понаблюдать за профессором Снейпом вне кабинета Зельеварения был велик. А он вернулся к своим студентам, к прерванному разговору. Гермиона наблюдала за профессором, слушая, как он втолковывает Эйвери какие-то общие понятия о жизни и смерти, убеждая юношу в том, что это было Нигредо – первая из трех стадий, что тот прошел очищение смертью и перешел на новый этап... Порывистые жесты, неровный голос, чересчур прямая спина – в поведении Снейпа была какая-то нездоровая энергия, как у человека, которого лихорадит или у которого чересчур высокая температура. Гермиона подумала, что профессор, похоже, почти не спал эти дни – он был одним из немногих преподавателей, которые не проспали ни одного своего урока, несмотря на бурные события конца семестра. Эта мысль заставила Гермиону вспомнить о собственной б еде – она все еще не представляла, что происходило с ней прошлой ночью, с того момента, когда в нее вселили чужую душу... Ее размышления прервал неожиданно звучный и вкрадчивый голос Снейпа:
- Может быть, вы хотите попробовать Круциатус, Эйвери?
Видимо, это был оригинальный способ заменить непедагогичную пощечину. Гермиона осознала, что в разговоре, который она уже некоторое время слушала вполуха, уже некоторое время вертится вокруг желания и возможности испытать на себе действие Непростительного заклятья. Кажется, профессору Снейпу надоело слушать бахвальство своих студентов, и он воспользовался простейшим способом его прекратить – предложил желаемое. Гермиона скорее почувствовала, чем увидела, как побледнели и изменились в лице слизеринцы. А Снейп, похоже, нашел ситуацию крайне забавной, и принялся откровенно подзуживать и брать «на слабо» разом струхнувших детей. Не понимая, как реагировать, Гермиона напряженно наблюдала за происходящим. Неожиданно она поймала себя на том, что испытывает уже не жалость, а раздражение по отношению к мнущемуся и отнекивающемуся Эйвери, которому в первую очередь адресовал свои подначки Снейп. Почти с ужасом Гермиона поняла, что еще чуть-чуть – и на очередное «Ну, неужели в вас не осталось хотя бы гордости? Ну, кто?» - она встанет и сделает шаг вперед. Гермиона понимала, что это ужасно глупо и иррационально, но сдерживалась из последних сил. Ей невыносимо было неловкое положение, в которое попали другие на ее глазах, и – как ни дико, но где-то в глубине шевелился червячок любопытства. Вот так, просто, в школе, с осознанием того, что тебе на самом деле ничто не угрожает – и, если вдруг все будет «по-правде», не бояться неизвестного... От самого глупого поступка в жизни Гермиону спас Эйвери, который вдруг как-то обмяк и согласился на эксперимент. Все дальнейшее было нестрашно и несерьезно и напоминало фарс. Похоже было, что в последний момент Снейп пожалел-таки непутевого мальчишку.
В тот момент, когда профессор посмотрел на часы и поинтересовался, кто из присутствующих нмеревается ночевать здесь, Гермиона с Дином сочли за благо поспешно попрощаться.
Было около четырех, дождь кончился, но на улице практически никого не было, хотя Хогвартс бодрствовал – повсюду из-за задернутых штор пробивался свет, слышались крики и смех. Спали, кажется, только в гостиной Гриффиндора. Не успела Гермиона подумать о том, где они будут искать профессора Люпина в такое время, как заметила его на крыльце слизеринской гостиной. Профессор помахал рукой, и они подошли.
Никто не знал заранее, каковы его шансы на ЗОТС. Профессор Люпин задавал вопросы по теории, а что касается практики, то некоторые получали вопросы и задания, а некоторе – сразу оценку. Говорили, то профессор, будучи в курсе всех событий, которые произошли в Хогвартсе в этом семестре, ставил низкие оценки всем, кто не смог постоять за себя в экстремальной ситуации, а «Непревзойденно» - тем, кто нарвался и выжил. Было несколько студентов, которые утверждали, что Люпин занизил им оценки за то, что они «не нарвались», но Гермиона была склонна считать, что они врут, оправдывая плохую учебу.
- Гермиона... Мне очень жаль, но ты и сама понимаешь, что я не могу поставить тебе «Непревзойденно», максимум «Отлично». Ты ничего не могла сделать, но факт остается фактом – ты не справилась с ситуацией.
Вся сессия была сдана на «Н», Защита От Темных Сил - последний экзамен. Гермиона кивнула, постаравшись скрыть свое разочарование и обиду. В конце-концов, она подозревала нечто подобное. И не думала, что дружеское расположение, которое выказывал к ней Люпин, сыграет какую-то роль – еще не хватало! Однако, видимо, на что-то надеялась, потому что в горле застрял колючий комок обиды – не на профессора Люпина, а на несправедливость и невозможность хоть что-то сделать. Нет ничего более унизительного, чем оказаться бессильной перед обстоятельствами – холодное склизское ощущение беспомощности, которое она испытала, когда неловкий Имперус был перекрыт Максимой, которой Гермиона не умела сопротивляться, на мгновение снова овладело ею. Похоже было, что профессор Люпин расстроился не меньше Гермионы и чувствовал себя неудобно, следуя собственным принципам. Гермиона поспешно заверила профессора, что считает оценку справедливой и ничуть не обижается.
- Я уверен, что ты исправишь эту оценку в следующем семестре.
- Неременно, - не подлежало сомнению, что Гермиона постарается «нарваться» на что угодно, но заслужит вожделенную «Н» по ЗОТС.

Последняя ночь перед отъездом по домам была потрачена на экзамены. Гермиона без особой надежды завернула к «Трем метлам» - они могли быть еще открыты по случаю окончания семестра. Странно было ни разу за семестр не добраться до мадам Розмерты, и Гермионе хотелось скорее отметиться, нежели посидеть там. Но свет уже не горел.

Возвращаясь в спальню, Гермиона вспомнила вдруг самое первое утро этого семестра. Они проснулись, замерзшие до полусмерти – эльфы не успели как следует протопить гостиные. Гарри проснулся со словами: «Мне приснилось, что меня домогался профессор Снейп». Встал, не выспавшийся и недовольный, и мрачно сказал, что чувствует себя пельменем. Пока Гермиона решала, что хуже – лежать в холодной постели или вылезать в еще более холодную комнату, Гарри ушел умываться. Вернулся он абсолютно счастливым и даже проснувшимся. Голосом человека, которому подарили то, о чем он мечтал всю жизнь, Гарри рассказал, что встретил заспанных УПСов. И выражение их лиц, когда они поняли, что первый, кого они встретили с утра пораньше – это Гарри Поттер, компенсировало ему все «прелести» этого утра. Они хмуро поинтересовались, постоянное ли это свойство Поттера – появляться в ненужном месте в ненужное время…

Потом они долго селились, шумно и весело разбирали вещи.
- Гермиона! Скорее! Смотри… - Симус показывал на стену спальни, где справа от дверного проема висела помятая белая маска.
- Нужно выбросить, - сзади подошли другие гриффиндорцы. В голосе было отвращение, но не страх – и Гермиона мельком порадовалась этому. Она уже сообразила, в чем дело.
- Нет, нужно вернуть, - Гермиона осторожно сняла маску со стены, выправила погнутые края. – Не берите в голову, это ерунда.
То ли сказалась суета переезда, то ли помогла спокойная уверенность Гермиона – но ребята тут же потеряли интерес к пугающему атрибуту. Гермиона спрятала маску в рукав и вышла из гостиной. Она знала, куда идти: накануне вечером выяснилось, что Филч не может найти ключа от комнат профессора Снейпа, и он вынужден был ночевать в одной из гриффиндорских комнат, от чего, естественно, был не в восторге. Но причин, которые могла побудить его оставить на стене маску Пожирателя, Гермиона придумать не могла. Кроме одной: Снейп ее просто забыл. Путь к кабинету Зельеварения, за которым располагались комнаты профессора Снейпа, с непривычки показался очень долгим. Гермиона прошла гулкий пыльный класс и постучала в комнату. Дождавшись ответа, заглянула и увидела бродящего из угла в угол Грюма и стоящего посреди комнаты Снейпа, который глянул на нее требовательно и раздраженно. Делать было нечего.
- Извините, профессор Снейп, можно Вас на минутку? – и сразу отступила вглубь класса, не давая ему возможности позвать ее внутрь.
Снейп вышел и остановился в двух шагах.
- Ну? Что у вас стряслось?
- Извините, профессор… Мне кажется, это Ваше? – Гермиона вытащила из рукава и протянула профессору маску. Снейп вскинул бровь, взял, небрежно повертел в руках.
- Это просто как в анекдоте, мисс Грейнджер, - сарказм сарказмом, но Снейпу, кажется, было и правда смешно. – Сначала Поттер застал нас… в неудобный момент, теперь вы приносите мне маску… Впрочем, благодарю вас, - добавил он после паузы, поняв, что Гермиона не собирается отводить глаз.
- Всего доброго, профессор, - Гермиона чуть склонила голову к плечу, развернулась и вышла. Она очень надеялась, что Снейп не принял ее попытку помочь за издевательство.